Зарубежная история в лицах - Светлана Бестужева-Лада

Но если бы король Людовик Шестой знал, какие кошмарные последствия будет иметь этот брак для Франции в будущем, он немедленно женил бы своего сына на ком-нибудь другом и избавился тем самым от обязанностей опекуна. Но он видел только лучшее в Европе герцогство, которое принадлежало красивой и умной девушке. Наследный принц Людовик был немедленно отправлен в Бордо с эскортом в 500 рыцарей, и там епископ совершил обряд бракосочетания.

Мнения Элиноры спросили лишь для приличия, поскольку никто не сомневался в том, что она не станет противиться воле опекуна и ласковым увещеваниям доброго епископа. Элинора прочла много книг, слушала множество песен менестрелей и трубадуров, но почти ничего не знала о реальной жизни. И уж конечно совершенно не любила своего мужа, который не обладал ни красотой, ни мужественностью, ни образованностью, а был лишь чрезвычайно набожен.

25 июля 1137 состоялось пышное венчание в городе Бордо, в соборе святого Андре, обряд совершал архиепископ. Дофин Людовик стал еще и герцогом Аквитанским, но… Но в брачном контракте умный король Франции предусмотрел пункт, согласно которому старший сын от этого брака наследовал обе короны: Франции и Аквитании, хотя герцогство оставалось формально независимым. Но помимо герцогства, в приданое входило и графство Пуатье, так что владения невесты были обширнее королевства ее жениха.

Оговорка – формальная независимость герцогства от королевства – сыграла впоследствии роковую роль. Ибо Людовику Шестому представлялось вполне логичным, что его будущий внук не станет декларировать независимость от самого себя, и Аквитания незаметно войдет в состав французского королевства. Логично, но… человек предполагает, а Бог располагает.

Элинору с детства всерьёз интересовали политические и военные вопросы. Грациозная и изящная, она слыла прекрасной наездницей и отлично стреляла из лука. Кроме того, она была необычайно образованной для того времени, а недолгое время, проведенное ею при дворе ее дяди, графа Тулузского, навсегда приохотило Элинор к изящным песням менестрелей и трубадуров и к полной любви и света жизни южан.

Пока молодожены ехали из Бордо в Париж, скончался король Людовик Шестой. В столицу Франции Элинор въехала уже не дофиной, а королевой и сразу же была неприятно поражена скукой и пуританскими нравами, царившими при дворе. Муж оказался очень набожным, замкнутым и даже холодным. Страной управляли два влиятельных церковника – Одо и Бернард.

Королева попыталась переломить косность и чопорность парижской знати, чем, конечно, нажила себе серьёзных врагов. В отместку аристократам она окружила себя поэтами, менестрелями и музыкантами, пытаясь таким образом скрасить свою жизнь. Король не принимал участия в развлечениях супруги, но смотрел на них сквозь пальцы, ибо… был влюблен в свою королеву. К тому же Элинор забеременела вскоре после свадьбы и Людовик нетерпеливо ждал появления на свет сына и наследника.

Увы, родилась девочка, получившая при крещении имя Мария, и ставшая впоследствии супругой графа Шампани. Она была копией своего отца – от прославленной красоты матери дочери не досталось ничего. Впрочем, и материнской любовью Мария тоже оказалась обделена: Элинор проявила поразительное равнодушие к своей первой дочери.

Гораздо больше времени и внимания она уделяла занятиям наукой. В Париже она посещала лекции знаменитых философов, теологов, правоведов и очень огорчалась оттого, что ей не разрешалось принимать участие в диспутах слушателей: ей было что сказать практически по любому вопросу. Ничего удивительного: южные районы страны, вследствие сохранившегося античного наследия, были в те времена и богаче, и культурнее севера королевства. Молодая королева-аквитанка по праву считалась одной из образованнейших женщин своего времени. Тогда как ее венценосный супруг мог блеснуть разве что неплохим знанием богословских трактатов.

Тем не менее, Элинор отчаянно скучала в Париже. Изрядно досаждало ей и то, что высшее духовенство было крайне недовольно абсолютно мирской, жизнерадостной и пылкой южанкой, причем открыто высказывали свое недовольство ее супругу-королю. Тот, однако, был все еще влюблен в свою прекрасную королеву и потакал всем ее прихотям. Скуповатый по характеру, он не пожалел денег для реставрации и украшения новой резиденции королевы – дворца Ситэ.

Так прошло десять достаточно безрадостных лет. Наконец, судьба сжалилась над Элинор: Людовик VII, поддавшись уговорам духовенства, решил организовать крестовый поход в Палестину. Основной причиной, впрочем, был благополучно завершившийся конфликт с Папой Римским из-за назначения нового архиепископа Бургундии.

И не только с Папой. Кандидатуру, предложенную понтификом, поддержали многие знатные и могущественные сеньоры, в частности, граф Тибо Шампаньский. Король же настаивал на собственном избраннике – Пьере де ла Шатре. Чисто церковный спор обернулся двухлетней кровопролитной войной между королем Франции и графом Шампани.

Спор удалось уладить только после того, как посредницей между воинами и священнослужителями выступила сама королева. Она добилась того, чтобы Папа утвердил кандидатуру Пьера де ла Шартра в обмен на паломничество королевской четы на Святую Землю. Паломничество потребовали заменить Крестовым походом и Элинор, которую сильно беспокоило долгое отсутствие у нее детей, согласилась.

На Рождество 1145 король огласил свое намерение возглавить крестовый поход против неверных и помирился с графом Шампаньским. Элионор упросила мужа взять её с собой. И хотя её всегдашние враги Бернард и Одо были против участия женщины в походе, она смогла победить, в чём ей немало помогли аквитанские рыцари, не слишком охотно шедшие на службу в королевское войско. Только личное участие любимой правительницы в предприятии подвигло многих поступить на службу к Людовику.

В 1147 году поход, наконец, начался. Но воодушевление и эйфория первых дней быстро пошли на спад. Людовик был абсолютно бездарным военачальником, дисциплина в его войске практически отсутствовала, а бытовые условия были просто ужасными. Элинор совершенно не была готова к тому, что по ночам ей придется мерзнуть в грязных палатках, а на привалах есть грубую и невкусную пищу. С иронической усмешкой вспоминала она некогда любимые баллады, в которых воспевались прежние крестовые походы. Судя по всему, авторы этих шедевров знали о настоящих походах лишь понаслышке, а остальное было лишь плодом их поэтического воображения.

Даже утешиться в объятиях супруга не удавалось: «королевские смотрители» позаботились держать Людовика подальше от супруги, мотивируя это тем, что «плотские радости неуместны в святом деле». Набожный король, разумеется, послушался.

Увы, особой пользы походу его добровольное воздержание не принесло. Неприятности начались еще в Восточной Европе: византийский император Михаил Коммус не очень обрадовался прибытию в Константинополь толпы вооруженных рыцарей. Кроме того, он опасался, что в случае неудачи крестового похода неверные отыграются прежде всего на Византии. Поэтому он разместил непрошенных гостей вне города и сообщил им, что нужно поторапливаться: немецкий император Конрад одержал блестящую победу над последователями Магомета и уже мечтает о захвате Гроба Господня.

На самом деле, когда французы двинулись дальше на юг, они обнаружили лишь жалкие остатки немецкой армии во главе с тяжело больным Конрадом. Тем не менее, Людовик приказал двигаться дальше – на Антиохию, которой и достигли в сочельник. Турки, по-видимому предупрежденные, устроили засаду и попытались разделаться с французами так же, как перед этим с немцами, но потерпели неудачу и отступили. Французам же достался уже обустроенный лагерь, где они и расположились – с минимальным комфортом.

И тут неожиданно пришли помощь и поддержка: к Антиохии прибыл дядя Элинор, Раймон Тулузский со своим прекрасно экипированным войском и большим обозом. Королева так обрадовалась новой одежде и нормальной еде, что обычно флегматичный Людовик принял ликование жены за некое не вполне родственное чувство по отношению к дядюшке, и приказал немедленно выступать на Иерусалим.

Его воодушевление не встретило понимания даже у ближайших советников: все твердили о необходимости повременить, отдохнуть, восстановить силы. Но на короля доводы здравого смысла уже не действовали: он находился во власти слепой ревности и приказал королеве сопровождать его в этом походе. Элинор попробовала отказаться – тщетно. Когда слабый человек вдруг заупрямится, это становится настоящей катастрофой.

Штурм Иерусалима, как и следовала ожидать, закончился провалом. А Элинор прониклась к своему незадачливому супругу острой неприязнью. Все это было тем более некстати, что королева оказалась, наконец, в тягости, и это стало самым весомым аргументом для возвращения в Париж.